Рассказ учителя истории Поздняковой Аллы Николаевны
Мой отец Фесько Николай Александрович
1926-2007 гг
Война… Великая Отечественная… Священная.
Каждый сантиметр земли моей родной Беларуси помнит её: кровавую, страшную. Каждого третьего своего жителя лишилась моя Родина. Повсюду памятники, памятники.. Хатынь и Курган Славы, Тростенец и Брестская крепость, Линия Сталина и Памятник матери- патриотке. В каждом городе, в каждом селе.
Но разве только в этом память, в памятниках?
Память в каждом доме, в каждой семье, в каждом сердце. Нет на Беларуси семьи, которой бы не коснулась война.
И моя семья не исключение. Да, нет у нас в семье героев, но все они герои: те, кто сумел выжить в аду оккупации, в землянках партизанских отрядов, работая на земле, которая полита кровью .
Беларусь подверглась нападению сразу же 22 июня. И в этот день мой папа всегда плакал. Не от радости, я думаю. Так далеко еще было до Победы.
Семья моего отца, Фесько Николая Александровича, жила в деревне. Было ему 13 лет. На фронт уйти никто из деревни не смог, оккупация. Вспоминать про оккупацию папочка не любил. Весело рассказывал только о том, как со своими друзьями – мальчишками немцев в бане закрыли, "чтоб лучше попарились". А потом неделю в лесу скрывались. Немцы объявили, что если не сдадутся те, кто это сделал, сожгут всю деревню. И хотели было уже возвращаться. Но спасло наступление Красной Армии. Гарнизон спешно уходил из деревни. Рассказывал, как много приходилось работать, и как мало - есть. А партизан в округе не было. Не было густых лесов.
А потом были июньские дни 1944 года. И папа, уже 18- летний, ушел с войсками на фронт. Воевал мало. Взяли его в кавалеристы. Очень нежно всегда вспоминал свою лошадь - Орлика.
А в бою за Берлин папа был ранен и контужен. Попал в госпиталь. О том, что война закончилась, узнал именно там. Радость переполняла его, когда он рассказывал про это событие, даже спустя многие годы. За взятие Кенигсберга у него есть медаль, а еще «За отвагу», которой он очень гордился.
А родители получили похоронку. Войну закончил в августе 1945 года. Их везли в Японию. Да война там заканчивалась. Не доехали. Вернулся в 1947 году. Надо было срочную службу еще отслужить, уже после войны.
Семья моей мамы тоже жила в деревне. Даже радио не было. Про войну узнали, когда деревню стали бомбить. Мой дед Голубицкий Матвей Иванович и старший мамин брат Голубицкий Григорий Матвеевич отправились в город, в военкомат. Но когда пришли - город был уже оккупирован. Они попали в лагерь. У нас в Бобруйске было два №131 и №314.
Но война только начиналась, фашисты не так еще зверствовали и разрешали выкупать местных жителей. И бабушка моя Катерина отдала свое единственное золотое обручальное колечко и еще еду: молоко, яйца, сало. И деда и дядю отпустили домой.
Потом мой дядя Голубицкий Григорий Матвеевич в 1945 году погиб в партизанском отряде под Полоцком. Похоронка на него пришла только в 1948.
А дед жил в оккупации. Фашисты выгнали их из дома, и вся семья, а было у деда еще семеро детей, жила в маленьком сарайчике. Да, не воевал, тяжело работал. Очень часто был на краю смерти. Постоянно боялись карателей. Соседнюю деревню сожгли. А мои выжили. Только дед сразу после войны, в ноябре 1945 года, умер.
Мама моя, Голубицкая Анна Матвеевна, была еще маленькой девочкой
( 12 лет). Очень сильно болела малярией и тифом. Это и спасло её от угона в Германию. А еще мама рассказывала про венгра Андраса, который помогал едой и лекарствами. И это спасло маме жизнь.
В День Победы мы идем к папе и маме, нет их уже на этой земле. Несем цветы. И поем папины любимые песни: Священную войну и Катюшу. А еще День победы.
«Разве все герои, те, кто погибли? Павшим - вечная память»
Информация с сайта «Память народа»
